www.aliildirimoglu.az

“Aqibət”in acısı

С ПЕРОМ ПРОТИВ ГИДРЫ

Для максимально краткой характеристики личности Али Илдырым-оглу, выдающегося азербайджанского писателя и публициста, наиболее подходяще слово “достоинство”. Им, достоинством, исполнены как самый облик мастера, так и пройденный им путь – жизненный и твор-ческий. При виде этого патриарха отечественной словесности не-изменно возникает чувство соприкосновения с чем-то исконным, возвышенным и благородным, мысленно относящим нас ко временам эпического нашего прошлого, к образам подлинных рыцарей духа, со-ставивших гордость и славу нашей земли.

Родившийся в 1927 году в азербайджанской провинции (Губадлы) А.Илдырымоглу с молоком матери впитал в себя предания и традиции своего народа, приверженность к которым во все времена отличала по-настоящему цельные натуры. И верность этим усвоенным сызмала кор-невым человеческим ценностям он счастливо сумел пронести через десятилетия существования в условиях советского режима, органически враждебного всему национально-ментальному.

И вот ведь парадокс – горячий поборник фундаментальных духовных начал, составляющих суть понятия “азербайджанство”, тех, которые воспевал и поэтизировал А.Илдырымоглу в упорном сопротивлении со-ветскому идеологическому спуду, сегодня, в пору реальной независи-мости его родины, он оказывается вынужден вновь отстаивать и утверждать. И А.Илдырымоглу, беззаветный патриот своей земли, из-менил бы собственной природе, когда бы, как паладин минувших сто-летий, не выступил против творящей разор в его краю инфернальной силы. Даром что сила эта многоглава и всемогуща, как Гидра, а для битвы с ней только-то и имеется оружие, что “изветшалое” писчее перо!

"Изветшалое” – так сказано в авторском предпослании роману “Воз-даяние”. Определение, которому, несомненно, воспротивится читатель по прочтении первых же абзацев этой добротнейшей прозы. Нет, рука художника-мэтра ничуть не ослабла, взгляд у него столь же пристален и остр, как в былые годы, и столь же изысканно ясна и образна его речь. И еще – за печатными строками очередного произведения писателя явственно прозреваем пылкий чувствительный юноша – вторая, а возможно, и главная, ипостась теперь уже перешагнувшего восьми-десятилетний рубеж мастера.

Впрочем, ничего удивительного: подлинному рыцарю, даже и в поч-тенные лета, должны быть присущи юношеские эмоциональность и мечтательность. Особенность авторского мироощущения, роднящая беллетристику А.Илдырымоглу с творчеством зрелого Виктора Гюго. У обоих в равной мере наблюдаем мы благородную – патриаршую – сдержанность при одновременном, чисто ювенальном, романтизатор-стве. Романтическая стихия сплошь и рядом проявляет себя на страни-цах “Воздаяния”. Достаточно в этой связи вспомнить эпизод с порубкой Джахангиром дуба, картину смерти Ганиры, историю ослицы мельника Шахназара и пр. Особенно же показательна в этом смысле сцена гибели выкорчеванного селем лоха... Сцена эта дается через переживание главного действующего лица романа, своеобразного alter ego автора, Джахангира.

Очеловечение объектов неодушевленной природы и готовность ли-рического героя рискнуть собственной жизнью ради их спасения – право же, таким качеством чувствования может быть исполнено одно лишь истинно благородное, не подверженное очерствению сердце! Жанр романа “Воздаяние” чрезвычайно трудно определим. Это вместе и семейная хроника, и любовная драма, и моралите. Однако при внима-тельном прочтении книги делается очевидной притчевая ее основа. Притчевость эта не нарочита, но совершенно определенна. Судьбы ге-роев “Воздаяния”, подчеркнем, всех без исключения, глубоко симво-личны и лишь внешне имеют привязку к конкретному (30-е годы прошлого столетия) времени.

Председатель колхоза Сафтар, сын Бесштанника Гасыма, зарвав-шийся хапуга из бывших люмпенов: для него, так же, как и для его по-кровителя, райцентровского “шишки” Гудрата Ганизаде и мельника Шахназара, партийный билет – лишь средство для удовлетворения собственной корысти и охранная грамота от разнузданного произвола. При соответствующей политической конъюнктуре такие люди готовы перерядиться хоть в “демократов”, хоть в “самостийников”, хоть в “мо-нархистов”, хоть в “религиозных фундаменталистов”, только бы ос-таться у власти и предаваться впредь излюбленному своему занятию – рвачеству. При этом, если в недалеком прошлом тип этот, хотя и рас- пространенный, воспринимался обществом как откровенно порочный

  • карикатурный, в сегодняшней нашей действительности он сделался определяющим, приняв характер настоящего национального бедствия. Вспоминаются в данной связи слова – в парафразе высказываемые раз-ными персонажами романа – Мир Рагиба, призрака, явившегося сыну Джахангира, Суджеддину: “Обрушившиеся на вас несчастья есть кара Господня. Если в муллах у вас ходит Таги, в начальниках – сын Бес-штанника Гасыма, Спесивец Сафтар, в мельниках – Побирушка Шах-назар, а в депутатах – ничтожный Гудрат, значит, деревня и подлинно предана проклятию. Если люди погрязли в склоках, если позабыли они о своей чести и достоинстве, превратившись в рабов собственных при-хотей и в перегрызшихся между собой волков, такому народу не избег-нуть напастей!”

Деревней, упомянутой в цитате, является горное село Галача, под ко-торым, с несомненностью, автором подразумевается все наше Отече-ство. Главной силой, противостоящей засилью нечестия, выступает в романе галачинский аксакал, вечный труженик Джахангир. Именно он, неколебимый ревнитель освященных веками нравственных идеалов, из-бран Провидением для осуществления высочайшей миссии: восстанов-ления древнего арыка Делме. В прошлом источник процветания Джаянского дола, арык этот в продолжение десятилетий (читай: по мере оскудения в краю здоровых нравственных начал) разрушался и усыхал, пока, наконец, не пришел в полную негодность. Не стало древнего арыка, пришел в запустение некогда благодатный дол. И по-своему при-мечательно, что возрождение животворного ручья – предмет радений героев-одиночек: сперва – Джахангира, а затем – его сына Суджеддина. Как примечательно и то, что осуществлению этой поистине сверхчело-веческой, достойной подвига легендарного Фархада, миссии всячески противятся приспешники зла. Сначала, по заведомо облыжному обви-нению, от родной земли отлучается Джахангир, а вслед за этим, волею трагических обстоятельств, та же участь постигает и Суджеддина. Ис-полнено печальной символики и то, что все персонажи “Воздаяния” – восприемники святых традиций прошлого: и благородный Суджеддин,

  • его друг, верный Таджеддин, и целомудренная и самоотверженная Ганира – в ходе повествования гибнут. Правда, настигает смерть также
  • злодея Сафтара, и изменницу Минаю вместе с ее матерью, стяжатель-

ницей и лицемеркой Гызъетер. Но им, не в пример первым трем, всегда недолго сыскать замену – несть числа всем этим Ганизаде, Гюльпери, Бахаддинам и проч., неистребимым, как самый порок, которого олице-творением они являются!

И все же Делме восстановлен: Джахангир свершил-таки главное дело своей жизни. Замутят ли люди светлую воду векового источника, обре-кут ли его вновь на порушение – знать этого старику не дано. “Делай, что должен, пусть будет, что будет!” – таков девиз древнего рыцарства. И с тем же, что и его герой, сознанием исполненного долга вправе пред-стaть перед будущим Али Илдырымоглу – автор романа-завета “Воз-даяние”. И пусть, пусть одолеть гидру писчим пером – дело трижды, четырежды безнадежное, пока есть на земле люди, всечасно готовые принять неравный бой со злом, ему, злу, в триумфаторах не ходить!

Надыр Агасиев
заведующий Отделом прозы журнала “Литературный Азербайджан”

















 

© 2011. Bütün hüquqlar Əli İldırımoğluna məxsusdur.
www.aliildirimoglu.az və ya www.aliildirimoglu.com